"Новомосковская правда" продолжает публиковать истории фронтовых лет.
Накануне, на сайте газеты была опубликована история о поистине героической женщине Евдокии Алпатовой.
В преддверии Дня Великой Победы главный врач Новомосковской городской клинической больницы Игорь Наумов и председатель профсоюзной организации медучреждения Наталья Полякова приехали в деревню Малое Колодезное. Здесь живет, окруженная заботой близких родственников, скромная женщина с поистине героическим прошлым.
Евдокия Николаевна Алпатова награждена орденом Отечественной войны 2-й степени, медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Наград у Евдокии Николаевны достаточно. Однако, как сама она считает, главное в ее жизни - это десятки, а может, и сотни советских бойцов, раны которых она врачевала в самую что ни наесть тяжелую военную годину, в 1941- 43 годах.
Сегодня была война
В тот день врач Сталиногорской больницы Антон Тищенко пытался урезонить свою подчиненную: Ну, куда ты все рвешься? Война ведь! Ты хоть понимаешь, что это такое? Без тебя, что ли, не обойдутся? Но Дуня была непреклонна: Да как же так, Антон Федорович! Все же девчонки идут, а я что - в сторонке останусь?! Поняв, что эту малявку, которая, кстати, считалась лучшей медсестрой больницы, не переубедить, главврач устало махнул рукой: Ладно. Поехали воевать... На дворе стоял солнечный день. 22 июня 1941 года.
В Сталиногорске формировался один из полков 172-й стрелковой дивизии, в него-то Алпатову и определили. Написала в военкомате заявление с просьбой отправить на фронт добровольцем. Назначили старшей операционной сестрой в 224-й медсанбат.
Первое знакомство с войной у Евдокии Алпатовой произошло под Орлом, эшелон бомбили немецкие штурмовики. Но это было почти не страшно. Зато когда доехали до Могилева, то там уже узнала медсестричка, что такое настоящая бомбежка: «День и ночь почти месяц утюжили, - вспоминает Евдокия Николаевна, - но никто не дрогнул. - А однажды обстрел и одновременно бомбежка продолжались пять часов подряд, без перерыва. Первых раненых в медсанбат стали привозить, когда советская бронетанковая дивизия вступила в бой с подошедшими к Могилеву гитлеровским частями. Должно быть, по шпионской наводке госпиталь сразу же начали бомбить и обстреливать. Пришлось спешно сворачиваться и перебираться в лес. Но и там нас снаряды доставали».
Из леса госпиталь перевезли в город, в областную больницу. Раненых было очень много. Окровавленные, кто без руки, кто без ноги. Евдокия думала, что уже успела ко всему привыкнуть, а оказалось, что нет. На некоторых парней, мужчин просто невыносимо было смотреть. Но надо было взять себя в руки. И, глотая слезы, оперировали, оперировали, оперировали...
Приключения удачливой шпионки
Военные ушли, а госпиталь с ранеными остался, куда их? Хотя командование и хотело вывезти не слишком тяжелых с частью медперсонала. Но в лесу, ночью, попали под пулеметный обстрел. Несколько врачей погибли. Алпатова получение ранение в руку, пальцы перебило. Уцелевшие вернулись в город. Далее следует предоставить Евдокии Николаевне самой рассказать об опасных приключениях, выпавших на ее долю. Ярче не получится: «Вошедшие в Могилев оккупанты назначили нового главного врача. Из русских. Между прочим, порядочным оказался и добрым человеком. Основные немецкие части ушли дальше на Восток, в городе оставили гарнизон. Может, кому-то покажется неожиданным, но немцы вели себя более-менее пристойно. Не зверствовали. Полагали, что войне не сегодня-завтра конец, победа близка, вот и относились почти благодушно. До поры не догадывались, что в лесу зарождается потихоньку месть неотвратимая, партизаны то есть.
В госпитале закончился перевязочный и шовный материал. Антон Федорович, с которым так и привела судьба с самого первого дня рядом быть, дал мне в сопровождение парня. С ним мы пошли по окрестным деревням-селам выпрашивать льняные нитки. Потом появилась у нас женщина одна, Анна Ивановна, из Минска. И оказалось, что связана она была с партизанами. Муж и сын ее погибли в первые дни войны. Вот и решила мстить. Так мы стали подпольщиками.
В лесу очень нужны были йод, бинты, хотя бы два-три хирургических инструмента. Ведь в землянках тогда топором руки-ноги ампутировали! В больнице удалось кое-что подсобрать. Но как вынести, если находились мы фактически на положении военнопленных? В общем, обмоталась я марлей, а под нее упрятала и йод, и скальпели, и еще всякие необходимые мелочи. Получилось, что вроде как беременная. И на каменных от страха ногах пошла на КПП. Немец ткнул в живот дулом, оскалился, что, мол, нагуляла, матка?
В тот раз удалось одной только марли передать партизанам метров двадцать. Еще раза два ходила с медикаментами, и тоже удачно. И однажды дали мне такое задание, что если бы попалась - петли не избежать. Нужно было пронести тол для взрывников. Пронесла - под видом хозяйственного мыла.
Одного нашего раненого майора, который пошел на поправку, немцы собрались переводить в концлагерь. А он к тому времени уже влился в подполье и очень был нужен в отряде как кадровый военный. Что было делать? Ну, я и сделала ему легкую инъекцию скипидара. Подскочила у майора температура до небес, лежит полумертвый. Немецкий доктор и забраковал, сказал, уйдет русский сам на тот свет, не надо уже в лагерь. Он и правда ушел. К партизанам.
И мы уходили, по отдельности. Я ехала с одним парнем через занятые немцами деревни, вроде как муж и жена. На виду у фашистов обнимались для конспирации. Те одобрительно ржали, никто не заподозрил ничего.
«Наши!!!»
В сорок третьем партизанский отряд, в котором воевала Евдокия Алпатова, воссоединился в регулярными советскими частями. Было это так. Однажды в минуты затишья вышли Дуня и и ее подруга Люба Воронкова к речке. А тут «катюши» принялись по немецким позициям лупить, далеко где-то, но видно хорошо было, и рев стоял страшный. Потом стихло. И вдруг - речь русская за деревьями! Далее слово опять Евдокии Николаевне: «Вываливаются прямо на нас русские мужики, у-у, говорят, девчонки! Да красивые какие! Партизанки? А мы им только и сказали, что есть хоти м очень. Они засмеялись, один тут же сбегал, притащил каши целый котел. Казалось тогда, ничего на свете и вкуснее не бывает...»
Уже в воинской части вызвали Евдокию Алпатову к командиру. Хотели зачислить по профессии, операционной сестрой. Но Дуня расплакалась, призналась, что навоевалась уже. Командир отнесся с пониманием. Сам проводил до «телячьего» вагона и солдатам, которые в том же вагоне ехали, строго приказал: «Ребята» С вами едет медсестра-подпольщица, отдельный уголок ей. И что б без глупостей!» И поехала героическая медсестра Дуня к отцу-матери.
В родную Березовку Дуня Алпатова пришла под вечер пешком. Увидела маму, и та ее увидела. Сказать друг дружке ничего не успели, ноги у обеих подкосились, попадали в обморок...
Завершим на том, что все воевавшие Алпатовы из Березовки, сестра Евдокия, ее родные братья Александр (три раза в Севастополе бежал из плена) и Николай вернулись с войны. Редкая радость для разоренных войной русских деревень. Евдокия Николаевна сорок лет проработала в родной больнице и сорок лет прожила с любимым мужем, Борисом Абрамсом, из репрессированных немцев.
В этом году исполнится ей 100 лет.
